харрис_глава_9.docx

A cognitive psychology of mass communication Third Edition Richard Jackson Harris Kansas State University LAWRENCE ERLBAUM ASSOCIATES, PUBLISHERS 1999 Mahwah. New Jersey London Психология массовых коммуникаций Ричард Харрис 4-е международное издание Санкт-Петербург «прайм-ЕВРОЗНАК» Москва «ОЛМА-ПРЕС...

A cognitive psychology of mass communication Third Edition Richard Jackson Harris Kansas State University LAWRENCE ERLBAUM ASSOCIATES, PUBLISHERS 1999 Mahwah. New Jersey London Психология массовых коммуникаций Ричард Харрис 4-е международное издание Санкт-Петербург «прайм-ЕВРОЗНАК» Москва «ОЛМА-ПРЕСС» 2003 ББК 88.4 УДК 316.7 Х20 Права на перевод получены издательством «ПРАЙМ-ЕВРОЗНАК» соглашением с Lawrence Eribaum Associates, Inc. Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав. Харрис Р. Х20 Психология массовых коммуникаций. — СПб.: прайм-ЕВРОЗНАК, 2003. — 448 с. (Проект «Психология-BEST»). ISBN 5-93878-033-0 Эта книга откроет для вас секреты воздействия на человека средств массо­вой информации: телевидения, радио, газет, журналов и многих других элект­ронных и печатных СМИ. Вы узнаете тайны управления массовым сознани­ем, информационной войны, информационного насилия, манипулирования общественным мнением, различных видов рекламы. Изучив эту книгу, вы уз­наете, как не стать заложником манипуляций mass media и как обеспечить собственную информационную безопасность. Психологам, педагогам, социологам, журналистам, политикам, а также всем, кто хочет защитить себя и своих детей от ложных ценностей, навязанных стереотипов. Ричард Харрис ПСИХОЛОГИЯ МАССОВЫХ КОММУНИКАЦИЙ Редактор Д. Гиппиус ЛП № 000370 от 30.12.99 Подписано в печать 29.10.2002. Формат 60х90'/,6. Печать офсетная. Бумага газетная. Усл. печ. л. 28. Уч.-изя. л. 28,48. Доп. тираж 3000 экз. Заказ Nil 1702. «ПРАЙМ-ЕВРОЗНАК». 195009, Санкт-Петербург, ул. Комсомола, д. 41, оф. 419, 421. Заказ на печать размешен через издательство «ОЛМА,ПРЕСС Инвест», 129075. Москва, Звездный бульвар, дом 23А, стр. 10. Отпечатано с готовых диапозитивов в полиграфической фирме «КРАСНЫЙ ПРОЛЕТАРИЙ». 127473, Москва, Краснопролетарская ул„ 16 Все упомянутые в данном издании товарные знаки и зарегистрированные товарные знаки принадлежат своим законным владельцам. глава 9. НАСИЛИЕ: ТАК ЛИ УЖ БЕЗОБИДНЫ ЭТИ ДРАКИ НА ЭКРАНЕ? Вопрос. Сколько убийств просматривают по телевизору школьни­ки к тому моменту, когда заканчивают начальные классы? Ответ. Восемь тысяч убийств и сто тысяч других сцен с насили­ем (Huston et al., 1992). Вопрос. Сколько убийств было в фильме «Крепкий орешек-2»? Ответ. 264. Вопрос. Сколько времени восьмиклассники в среднем играют в компьютерные игры? Ответ. Мальчики играют в среднем 4,2 часа в неделю, а девоч­ки — 2 часа в неделю. Дети любят играть дома (Funk, 1993 а). Вопрос. Сколько производится компьютерных игр, в которых пре­обладает тема насилия? Ответ. 85% игр отличаются исключительной жестокостью (Ргоvenzo, 1991). Все статистические данные зависят от того, какими дефини­циями мы при этом оперируем, но даже если мы не представляем в точности, что именно считать жестоким, реальность СМИ, воспри­нимаемая зрителем, в особенности телевидение и кино в Соеди­ненных Штатах, довольно жестоки. Приблизительно в 60% американских телепрограмм и 90% телефильмов встречаются сцены драк и насилия (National Television Violence Study, 1997). В телевизионных программах США показывают 5 актов насилия в час в вечернее вре­мя и 18 актов насилия в дневное время по выходным. Очень много сцен насилия в мультфильмах, в них в среднем происходит 26 актов насилия в час (Gerbner& Gross, 1980; Huston et al., 1992). На каж­дые 10 мужчин—насильников и преступников в вечерних фильмах и сериалах приходится 11 мужчин — жертв. На каждые 10 жестоких женщин приходится 16 жертв (Gerbner, Gross, Signorielli & Morgan, 1986). В новостях, музыкальных видеоклипах, рекламе, на первый взгляд неагрессивных программах, также достаточно часто встреча­ется жестокость и драки (Sherman& Etling, 1991). Компьютерные игры в большинстве своем (85%) — кровавое и жестокое развлечение (Funk, 1993 b; Provenzo, 1991). Также как и другие исследователи, мы понимаем под термином «насилие» причинение намеренного физического ущерба другому че­ловеку. Мы исключим из него случайное причинение боли, так на­зываемое «психологическое насилие» и вандализм по отношению к чужой собственности. За жестокостью поведения всегда скрыты аг­рессивные мотивы. Когда мы смотрим телевизор, то наблюдаем ак­ты насилия непосредственно и видим их агрессивную суть. Насилие на телевидении — излюбленная тема политических де­батов. Написаны сотни и даже тысячи работ о насилии (а психоло­гических исследований, посвященных теме насилия, проводилось больше, чем по всем другим темам в этой книге вместе взятым, см.: Huston et al., 1992). В этой главе мы не беремся детально анализиро­вать всю литературу по данному вопросу; подробные обзоры и рас­суждения на эту тему можно найти во многих исследованиях (напри­мер, Donnerstein& Smith, 1997; Dubow & Miller, 1996; Geen, 1994; Gunter, 1994; Huston et al., 1992; National Television Violence Study, 1997; Paik& Comstock, 1994; Wood, W ng& Chachere, 1991). Мы рассмат­риваем насилие в перспективе двух теорий — теории социального научения и теории культивации, хотя приняли во внимание и другие точки зрения. Очень часто философские и экономические проблемы мешают составить ясное, неискаженное представление по теме наси­лия, а популярные книги и статьи о насилии, как правило, прини­мают форму полемики, подогреваемой средствами массовой ин­формации, или становятся своеобразной апологией и формой защиты чьих-либо экономических интересов. И в том и в другом случае научная сторона дела совершенно не учитывается. И в научных психологических работах и в популярной литературе редко приводится определение различных типов насилия и ситуаций, провоцирующих на насилие, не анализируются разные группы населения. Как бы ни влияли насилие и драки в СМИ на общество, мы не до­лжны считать их единственными виновниками всех преступлений, убийств и извращений, случающихся вокруг. Негативные социальные условия, например бедность, расизм, перенаселенность, наркотики, родительское пренебрежение к детям, доступность оружия и субкуль­тура беднейших слоев населения, безусловно, влияют на рост насилия в обществе гораздо сильнее, чем телевидение. Также накладывают свой отпечаток негативные модели отношений в семье или среди сверст­ников. Но даже если насилие в прессе и на телевидении провоцирует совершение всего 5—15% актов насилия, его все же надо учесть (Comstock, 1985; Strasburger, 1995). Поскольку СМИ так или иначе воздействуют на многих людей, то даже незначительный, как кажется, негативный эффект этого воздействия может быть довольно сильным. Возьмем статистику. Предположим, к примеру, что какой-то боевик на телевидении привел к тому, что 0,001% тех, кто посмотрел его, стали вести себя агрессивнее. Несмотря на то что этот процент минимален, для двухсотмиллионной аудитории 0,001 % составляет 200 человек! В этой главе мы проанализируем мир жестокости и насилия, ко­торый мы создаем в своем воображении, когда смотрим боевики или фильмы ужасов, а также то, как он влияет на наше поведение, отно­шения с людьми и взгляд на окружающую нас действительность. Осо­бо мы коснемся психологических эффектов, процессов и доказа­тельств, говорящих о существовании эффектов насилия в СМИ. Да­лее в этой главе мы рассмотрим индивидуальные особенности людей, кого привлекает, а кого, наоборот, отталкивает вид насилия в СМИ. Долгосрочные эффекты насилия проверяются в ходе долгосрочных экспериментов, которые мы также опишем в этой главе. И наконец мы попытаемся найти баланс, который необходим человеку, чтобы бороться с воспринимаемой им реальностью насилия и жестокости в СМИ, так, чтобы смягчить или ослабить все негативные эффекты телевизионной и киножестокости. И ученых и авторов популярных книг о насилии в СМИ больше всего интересуют возможные последствия наблюдения за жестоким поведением. Первый эффект от такого наблюдения — моделирование поступка, когда человек в реальной жизни начинает подражать пове­дению симпатичных ему телегероев. Однако моделирование — только один из нескольких возможных эффектов. В зависимости оттого, какой эффект наблюдения за насилием изучался, ученые проводили экс­перименты, руководствуясь совершенно разными теориями (см. главу 2). Например, при исследовании эффектов поведения применялась теория социального научения, а эксперименты, посвященные эффек­там культивации, проводились в соответствии с теорией культивации. В следующем разделе мы рассмотрим отдельно эффекты насилия в СМИ и данные об их наличии. Мы начнем с самого непосредственно­го воздействия насилия для зрителей: возникновения чувства страха. СТРАХ Кантор, на работах которого основано большинство современных исследований, писал о реакции зрителей на насилие: «Кратковремен­ные реакции страха... совершенно типичны, и у значительной доли взрослых и детей наблюдаются стойкие и интенсивные эмоциональ­ные расстройства, а у тонкой прослойки особо чувствительных лю­дей всех возрастов наблюдаются сильные и ослабляющие их психику реакции» (Cantor, 1996, р. 91). Страшные образы Зрители разного возраста неодинаково реагируют на стимулы и си­туации, возникающие в кино и телефильмах с изображением насилия. Дошкольники боятся монстров или мутантов и любых искаженных природных форм, а дети постарше уже «не верят в них» и не испытыва­ют сильного страха. Школьники обладают когнитивной способностью предвидеть опасность и вероятные последствия, поэтому их пугают по­казы по ТВ опасных ситуаций из реальной жизни, сцены нападений и катастроф, они пугаются больше до того, как происходит событие на телеэкране. Когда ребенок взрослеет, развивается его способность к аб­страктному мышлению, он может почувствовать страх не только за свою жизнь, но и сочувствует тому, что случается с теле героем на экра­не, и может переживать и пугаться от того, что происходит с героями фильмов и программ. Дети одного возраста могут пугаться самых раз­ных вещей: если представить ситуацию, когда брат и сестра смотрят один и тот же фильм, их реакция может быть неодинаковой. Кто-то из них, например брат, испугается и придет в ужас, а его сестра — нет. Представим такой случай: два брата смотрят фильм о добром при­шельце из космоса. Дошкольника испугает фантастический образ инопланетянина, а ребенка постарше встревожат эпизоды, где дру­гие люди угрожают дружелюбному и безобидному инопланетянину. В свою очередь, ребенок помладше может не испытывать страха во­обще — фактически ему может понравиться милый маленький ино­планетянин. Он еще не в состоянии мыслить достаточно абстракт­но, чтобы понять, отчего его брат боится эпизодов с потенциально угрожающим содержанием. Реакция на чувство страха Кантор и Оливер (Cantor & Oliver, 1996) определили ряд факторов, влияющих на возникновение чувства страха у детей при просмотре ТВ. Первый: чем старше ребенок, тем важнее для него соотношение пове­дения и внешности персонажа. Оно и определяет силу реакции, хотя безобразный герой всегда пугает сильнее, чем привлекательный и ми­лый. Второй: по мере того как дети подрастают, они склонны быстрее реагировать на реальную, а не воображаемую или фантастическую уг­розу. Третий: чем старше становятся дети, тем больше они начинают бо­яться некоей абстрактной опасности. Когда в США шел фильм об атомной войне, разразившейся в глу­бине страны, исследователи обнаружили, что сильнее всего фильм на­пугал взрослых, а дети были встревожены гораздо меньше (Scholfield & Pavelchak, 1985). Дошкольники, когда смотрят что-то страшное по телевизору и пу­гаются, пытаются справиться со своими переживаниями, используя не когнитивные стратегии: начинают есть, пьют что-нибудь, закры­вают глаза или стискивают какой-нибудь предмет. Школьники в ана­логичной ситуации стремятся применять когнитивные стратегии борьбы со страхом: они объясняют происходящее, напоминают себе о нереальности ситуации и побуждают себя думать об опасностях иначе, как будто они им не угрожают. Эти стратегий срабатывают, ес­ли объяснения (свои собственные, сверстников или взрослых) кажут­ся им достаточно убедительными. Но даже применяя эти методы борьбы с детским переживанием ужаса от страшного фильма, пол­ностью снять это ощущение у ребенка достаточно трудно. Ученые Кантор и Оливер (Cantor & Oliver, 1996), а также Хекстра, Харрис и Хелмик (Hoekstra, Harris & Helmick, 1999) отмечают, что в своих интервью с взрослыми они выяснили, что практически все взрослые помнили, как в детстве или юности испытывали страх или ужас после просмотра того или иного фильма. Воспоминания об этих фильмах и сами впечатления ужаса надолго сохранялись в их памяти. Как указывалось в работах Кантора и Оливера, ощущения от увиденного фильма давали общие характерные эффекты, такие, как страх/ беспокойство, специфическая боязнь (боязнь воды после просмотра фильма «Челюсти»), расстройства сна и ночные кошмары. Очевидно, жестокость на телеэкране действительно порождает ощущение страха у зрителей, а какой именно образ оказывается страш­нее, зависит от возраста и уровня когнитивного развития ребенка или взрослого. Тем не менее родители и опекуны должны принимать всерь­ез любое выражение страха у ребенка и не умалять его чувства. Даже ес­ли опасности на телеэкране кажутся взрослому нереальными, сам страх вполне реален, и именно с ним ребенку приходится бороться. МОДЕЛИРОВАНИЕ Исследования по моделированию основываются на теории соци­ального научения (Bandura, 1977), в них принципы научения приме­няются к различным социальным ситуациям. Подробно о примене­нии теории социального научения к воздействию насилия в СМИ на­писано в работах Тана (Tan, 1986). Моделирование насилия в жизни Люди наблюдают за актами насилия по телевидению или видео, и потом, как результат наблюдения, поступки этих же в людей в реально­сти становятся более грубыми и жесткими по сравнению с их обычным поведением. Моделирование происходит при соблюдении ряда усло­вий. Прежде всего, зритель должен обратить внимание на поступки ге­роя на телеэкране. Кроме того, поступок теле - или киногероя должен сохраниться или каким-либо образом отпечататься в памяти, чтобы че­ловек его проанализировал и интерпретировал. Будет ли позднее такое поведение воспроизведено зрителем в реальности, зависит от многих факторов, в частности от мотивации и силы запретов. Процесс моделирования может научить человека новому типу по­ведения. Этот процесс похож на научение, атлетическим упражнени­ям. Тренер (телегерой) показывает, ученик повторяет. Если тинэйджер через несколько дней после просмотра фильма с перестрелкой откры­вает стрельбу по своим одноклассникам, вероятно, что до просмотра он не знал или не думал, что поступит именно так. Этот пример, пожалуй, особенно страшный образчик распространенного феномена под названием научение через наблюдение. Яркий пример из реальной судебной практики — знаменитое дело в середине 80-х — изнасилование, совершенное бандой из Нью-Бедфорда, когда несколько муж­чин насиловали женщину на бильярдном столе в баре (позже этот случай лег в основу сценария фильма «Обвиняемый»). До совершения преступления молодые люди смотрели фильм, в котором банда гангстеров насиловала женщину в помещении бара. В модуле 9.1 да­ны примеры особенно трагичных случаев, когда телевидению предъ­явили обвинения в обучении жестокости. Как правило, все же человек, посмотрев тот или иной фильм с насилием, не дублирует в точности поступки героев. Если человек не слишком предрасположен к жестокости, моделирование может про­исходить иначе, когда наблюдение за жестокостью в СМИ расторма­живает усвоенные ранее склонности человека совершить акт на­силия. Так, просмотр фильмов с эпизодами уличных драк может привести в действие и растормозить склонность человека к дракам. Зритель уже знает, как драться. СМИ нельзя обвинить в обучении такому поведению. Тем не менее телевидение можно обвинить в унич­тожении нормальных запретов, которые существуют у нас всех по отношению к совершению насилия. Таким образом, для совершения насилия потребуется гораздо меньше условий, чем могло бы, так как перед совершением жестокости уже произошло первоначальное растормаживание. Растормаживание может возникнуть и в результате научения установкам одобрения агрессии. Эта смена установок ведет к растормаживанию, которое может впоследствии косвенным обра­зом повлиять на проявление жестокости в жизни, хотя эту причин­ную связь очень трудно подтвердить примерами. Большинство исследований, описывающих моделирующие эф­фекты насилия на телевидении, предполагает, что люди могут по-разному проявлять жестокость и их поведение будет отличаться от модели, предлагаемой в СМИ. То есть возникает генерализация эф­фекта после наблюдения за специфическим поведением героев на телеэкране. Например, просмотр боевиков может вызвать растормаживание жестокого поведения в целом, и телезритель может впослед­ствии ударить кого-нибудь кулаком или ногой, но необязательно начать стрелять по окружающим из АК-47. Такой генерализованный тип моделирования намного более распространен, чем моделиро­вание специфического поведения. Порой именно через СМИ происходит обучение характеру и скоро­сти реакции. Например, Гроссман (Grossman, 1996, 1998) отстаивал точку зрения о том, что телепрограммы и фильмы с актами насилия и особенно жестокие видеоигры учат детей стрелять не задумываясь при появлении определенного стимула. Во многих видеоиграх нормальной реакцией считается стрельба при появлении некоторой цели перед гла­зами, причем поощряется быстрота реакции. Так, считает Гроссман, ре­бенок, играющий в видеоигры, учится сначала стрелять, а потом зада­вать вопросы. Переносится ли заученное таким способом поведение на другие ситуации? Гроссман (1998) привел пример мальчика из городка Джонсборо, штат Арканзас. Его осудили за стрельбу в школьном дво­ре. Мальчик не умел обращаться с настоящим огнестрельным оружием, но часто играл в видеоигры. Он и его приятель смогли ранить 15 чело­век, сделав 27 выстрелов с расстояния в 100 ярдов (почти 90 метров)! Есть и другие, косвенные пути проявления моделирования. На­силие может изменить общую аффективную (эмоциональную) реак­тивность зрителя, что, в свою очередь, может привести к жестокому поведению. Насилие на экране способно повысить общий уровень возбуждения и подготовить человека, в том числе и к актам насилия (и к другим поступкам тоже). Теперь давайте обратимся к некоторым исследованиям, в кото­рых проверяется гипотеза моделирования и определяются условия, при которых оно происходит. Модуль 9.1. ДОЛЖНЫ ЛИ СМИ НЕСТИ УГОЛОВНУЮ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА РЕЗУЛЬТАТЫ ПОКАЗА НАСИЛИЯ? Время от времени адвокаты, оправдывая особенно жестоких преступников, на которых могло оказать влияние телевидение, применяют довольно остроумные способы защиты, правда такая практика неизбежно противоречит первой поправке к Конституции, говорящей о свободе слова. Вот, например, такой случай: Рональд Замора, 15 лет, убил свою 82-летнюю соседку при попытке ограб­ления, после того как она увидела его и стала угрожать, что вызо­вет полицию. Особенно необычным в этом деле было то, что адво­кат, отстаивая временное помешательство обвиняемого во время совершения преступления, упомянул о том, что Замора «действовал под влиянием длительной, интенсивной, не зависящей от его воли, находящейся за порогом сознания телевизионной интоксикации, от которой бедняга давно страдал» (Uebert & Sprafkin, 1988, p. 127). Да­лее в своем выступлении адвокат отметил, что выстрел Заморы явился усвоенной из телевидения реакцией на стимул — угрозу жертвы вызвать полицию. Телевидение стало как бы составной ча­стью преступления. В итоге, однако, присяжные отказались принять такое объяснение и Замора был признан виновным по всем статьям обвинения и осужден на пожизненное заключение. Второй случай произошел с 9-летней Оливией Ниеми: три де­вочки старше ее и мальчик избили ее и изнасиловали бутылкой. За четыре дня до этого по телевидению шел фильм «Рожденный не­винным», где изображался эпизод, в котором девушку насиловали приспособлением для чистки водопроводных труб. Мать Оливии впоследствии подала иск против телекомпании NBC (Эн-би-си) на сумму 11 миллионов долларов, обвиняя телевидение в преступной неосмотрительности, так как фильм демонстрировался в вечернее время. Ее адвокат высказался в пользу «косвенной виновности» телевидения и отстаивал точку зрения о том, что именно этот фильм побудил детей к преступлению. После ряда апелляций и встречных исков дело было в конце концов прекращено: судья постановил, что истец должен доказать, что именно телекомпания вынудила зрите­лей подражать жестоким актам насилия на экране. Тем не менее, ко­гда Эн-би-си повторяла показ «Рожденный невинным», фильм шел в 11:30 вечера, при этом почти все эпизоды с насилием были выре­заны (Liebert & Sprafkin, 1988). Подобные случаи нередки на телевидении. В журнале «Солдат удачи» однажды напечатали следующее объявление: «Требуются: офицеры морской службы и ветераны войны во Вьетнаме. Владею­щие оружием, побывавшие в джунглях. Работа связана с высоким уровнем риска, поручения в США и за рубежом. Звонить...» По этому объявлению техасец Роберт Блек нанял бывшего моряка и поручил ему у6ить свою жену. Родственники жены воз­будили иск против журнала, обвиняя его в преступной небрежно­сти. Они выиграли дело в федеральном суде, получив 9,4 миллио­на долларов за нанесенный ущерб (Brockhoff, 1988). Суд руково­дствовался положением о том, что редакция журнала должна была осознавать последствия публикации этого объявления. Предложе­ние, содержащееся в нем, намекало и на совершение незаконных актов, например убийства. Какую меру ответственности должен брать на себя издатель или работник телевидения за последствия подобных объявлений? Базовое социальное научение и полевые исследования Изучением моделирования в СМИ занимался известный соци­альный психолог Альберт Бандура. Он один из первых провел экс­периментальные исследования на эту тему, в частности знаменитые опыты с куклой Бобо (Bandura, 1965; Bandura, ross& Ross, 1963; Bandura& Walters, 1963; см. также: Hanratty, O'Neal& Sulzer, 1972; Hicks, 1965). Бандура просил маленьких детей смотреть, как посто­ронний человек избивает большую надувную куклу. Затем отслежи­валось собственное поведение ребенка с куклой. Исследования вы явили, что дети часто подражали жестокому обращению с куклой, которое они усвоили и смоделировали раньше. Имеет большое зна­чение и тот факт, что тот же самый эффект получался, когда участ­ники эксперимента наблюдали запись на видео, в которой человек бил куклу. То есть происходило моделирование поведения, усвоен­ного через видеозапись, а не «из жизни» (Bandura et a!., 1961; Lovaas, 1961; Nelson, GelfandA Hartmann, 1969; Rosencrans& Hartup, 1967; Walters & Willows, 1968). Несмотря на всю значительность этих экспериментов, их не обошла стороной критика. Эксперименты Бандуры критиковали главным образом за искусственность и за то, что их результаты вряд ли можно было распространить на «реальную жизнь». Все же экспе­рименты, проведенные впоследствии в полевых условиях, а не в лаборатории, подтвердили эффект моделирования (Centerwall, 1989 а, 1989 Ь, 1993; Huesmann, LagerspetzA Eron, 1984; Joy, Kimball& Zabrack, 1986; Lefkowitz, Eron, Walder& Huesmann, 1977; Leyens, Camino, Parke& Berkowitz, 1975; Parke, Berkowitz, Leyens, West & Sebastian, 1977). Сентеруолл, Джой и другие обнаружили, что уровень преступлений, связанных с насилием в разных странах, возрастал параллельно с появлением телевидения. Так, между 1945 и 1974 го­дом уровень убийств среди белых американцев и канадцев вырос на 93 и 92% соответственно, а среди белого населения Южной Афри­ки этот уровень снизился на 7%. В Южной Африке белые жили приблизительно в таких же экономических условиях, но без теле­видения (телевидение появилось там лишь в 1975 году) (Centerwall, 1989 а, 1989 Ь, 1993). После появления телевидения уровень убийств в такой же степени вырос и там. Сентеруолл исключил другие объяснения, такие, как экономические факторы, возраст, наличие огнестрельного оружия и гражданские волнения, влиявшие на из­менения в обществе. Итак, очевидно, что моделирование насилия с помощью СМИ не искусственный феномен, характерный лишь для лаборатории. Конеч­но, в обществе есть и другие переменные, кроме СМИ, которые не­сколько снижают моделирование жестокости человеком. Факторы взаимодействия с моделями в СМИ Каждый человек моделирует поведение, усвоенное им из СМИ, очень избирательно, в зависимости от собственных привычек и черт характера (глава 2), поэтому насилия и драки на экране по-разному влияют на людей. Есть несколько переменных, усиливающих или, наоборот, ослабляющих эффект моделирования. Прежде всего, важ­ны некоторые характеристики модели. Люди, как правило, растор­маживаются и начинают подражать поведению телегероя, когда пе­ред ними привлекательный персонаж, чьи поступки оправданы сю­жетом фильма или сериала и чья фигура внушает им доверие, и наоборот, маловероятно, что они будут подражать поступкам несим­патичного героя, «плохого парня». Кроме того, если человек ото­ждествляет себя с телегероем и сочувствует ему, тем с большей ве­роятностью он будет подражать этому человеку в реальной жизни (Huesmann, LagerspetzA Eron, 1984). Так что акты насилия, совер­шаемые «хорошими парнями», оказывают на нас более сильное влияние, чем поведение «плохих парней». Этот факт имеет важные последствия для оценки эффектов приключенческих фильмов, филь­мов типа экшен и полицейских сериалов. Если насилие подкрепляется в фильме или сериале, то более вероятно, что человек, наблюдающий за таким поступком, может воспроизвести его ив жизни. Когда жестокость героя вознаграж­дается (он добивается денег, власти, устанавливает нормальные взаимоотношения и тому подобное), то в контексте сюжета его на­силие подкреплено. Некоторые данные показывают, что подкреп­ленное насилие чаще моделируется в жизни, чем неподкрепленное или такое, за которым следует наказание (см. например, Bandura, 1965). В обычном телевизионном сюжете акты насилия положи­тельного героя, как правило, вознаграждаются, а жестокость злодея подлежит наказанию. Поэтому также насилие «хорошего парня» может иметь гораздо более губительные и вредные последствия, чем насилие «плохого парня». Еще| один важный фактор — степень воспринимаемой нами реальности происходящего: считается ли насилие «реальным» или «всамделишным» (Van der \bort, 1986). Некоторые данные говорят о том, что насилие, которому чело­век «верит» и воспринимает как реальное, производит более сильное впечатление, чем то, что нам кажется вымышленным. Несмотря на то что детские мультфильмы представляют, наверное, самый жесто­кий жанр, насилие в них выглядит наиболее стилизованным. Неко­торые работы подтверждают (скажем, Feshbach, 1976), что насилие в мультипликационных фильмах не оказывает негативного влияния или это негативное влияние меньше, чем насилие в реалистических кар­тинах или репортажах новостей. Чтобы представить воображаемую реальность насилия на ТВ, об­ратимся к тому, как ребенок в разном возрасте воспринимает филь­мы и телепередачи, жестокость и насилие в них (см., например: Cartoon & Sparks, 1984; Gunter, 1985; Sparks, 1986; Van der Voort, 1986). Малышу кажется, что, когда кого-то убивают в полицейском сериале, умирает не актер на экране, а настоящий человек. Для не­го реальность телевизионной смерти и смерти в действительности идентичны. Сильные нервные расстройства случаются у тех детей, которые верят в реальность насилия на экране, а дети, понимаю­щие условность актерской игры, не так чувствительны и меньше переживают за теле - и киногероев. Нужно отметить, что новости и документальные фильмы — наиболее трудные для детского воспри­ятия формы телевизионной жестокости, потому что она реальна. В целом, как подтверждают научные исследования, наиболее си­лен эффект моделирования насилия у тех людей, кто от природы более жесток и склонен к насилию (Heller & Polsky, 1975; Parke et al., 1977). Хотя экспериментально эта гипотеза не всегда подтвер­ждается однозначно (например, см. Huesmann, Eron, Lefkowitz & Walder, 1984). К. сожалению, эксперименты и исследования, касаю­щиеся насилия и склонности к нему, зачастую использовались, что­бы доказать минимальный общий эффект воздействия СМИ на об­щество. Как уже отмечалось, эффект моделирования, срабатываю­щий у самого незначительного процента населения, дает повод для серьезной тревоги. Наши мысли, возникающие у нас в ответ на акты насилия и жес­токости, которые мы видим, свидетельствуют о нашем отношении к насилию и вере или неверии в его реальность (Berkowitz, 1984). Это могут быть мысли о страдании жертвы, победе злого и жестокого че­ловека, воспоминания о проявлениях жестокости в нашей жизни и так далее. В исследованиях Дорра, Коварика (Dorr& Kovaric, 1980) и Тамборини (Tamborini, 1991) учитываются различия индивидуаль­ной реакции на насилие по телевидению. Что касается возрастных» гендерных различий, то, как правило, мо­делирующие эффекты усиливаются в возрасте от 8 до 12 лет, а затем медленно идут на спад. По мере взросления у детей вырабатывается их собственное «видение» и они лучше отделяют переживания, связанные с видео, от реальных. Мальчики обычно смотрят больше боевиков и са­ми проявляют больше жестокости, чем девочки, однако нет четкого до­казательства того, на кого насилие на экране производит большее мо­делирующее воздействие — на мальчиков или на девочек. Наконец, важен фактор уровня возбуждения зрителя. Намного бо­лее вероятно, что человек, по какой-либо причине уже физиологи­чески возбужденный до просмотра фильма с насилием, совершит акт насилия после просмотра, чем спокойный и уравновешенный чело­век (Tannenbaum, 1971, 1980). Может возбуждать сам фильм, или ис­точник возбуждения может быть не связан с фильмом и относиться к прошлому. В некоторых экспериментах с помощью манипуляции участников группы заранее злили, прежде чем продемонстрировать им насилие на экране (Berkowitz, 1965; Hartmann, 1969; Zillmann, 1978). В работе Зиллмана (Zillmann, 1991 а) приводится обзор иссле­дований и разработка проблем, связанных с возбуждением и СМИ. Проблема взаимодействия модели возбуждения и насилия представ­ляется еще более важной, если мы обратимся к теме сексуального на­силия, рассматриваемого нами в главе 10. Подкрепление Принцип подкрепления имеет большое значение для концепции оперантного обусловливания и очень важен в психологии в целом. Подкрепление характеризует любые события, которые следуют после реакции. Если происходит подкрепление, то очень вероятно, что реакция повторится снова. Эта связь (ее возможность) реакции и подкрепления возникает в процессе научения, во время которого реакция возникает в предвкушении подкрепления. Пес Ровер учится приносить палку, потому что его подкрепляют куском собачьего печенья, когда он выполняет приказ. Эшли делает свою домашнюю работу каждый вечер, потому что ей разрешают смотреть телеви­зор, когда она закончит. В данном случае просмотр телепередач — подкрепление. Когда научение состоялось, человек продолжает реагировать какое-то время без подкрепления, пока реакция постепен­но не угаснет и не прекратится вообще. Хотя мы уже писали о подкреплении и его взаимодействии с моделированием, теперь мы более подробно остановимся на самом подкреплении. Особенно подробно тема подкрепления рассмотрена в теории социального научения. Подкрепление эффектов насилия в СМИ и воспринимаемой зрителями реальности может происходить по-разному. Во-первых, как мы уже отмечали, жестокий поступок, подкрепленный в кон­тексте фильма, скорее всего будет смоделирован в жизни, а жесто­кий поступок, который был наказан и не подкрепляется сюжетом, не будет смоделирован (это пример косвенного подкрепления /vicarious reinforcement). Поэтому многих критически настроенных психологов сильнее тревожит насилие (в особенности жестокое преступление), кажущееся оправданным (то есть подкрепленным), чем случаи, ко­гда насилие наказано или явно не подкреплено. Во-вторых, диспозиция зрителя и его изначальная склонность к жестокости подкрепляется насилием в СМИ, хотя оно само по себе не является причиной жестоких поступков зрителя (предварительное подкрепление/preoBservation reinforcement). Чем сильнее СМИ подкре­пляет дурные наклонности в человеке, тем вероятнее их проявление в поведении. Это ощущение подкрепления напоминает явление растормаживания, описанное выше. Третий тип подкрепления более распространен, чем два предыду­щих. Он придает определенную ценность применению силы. Напри­мер; персонажи телевизионных фильмов в жанре экшен зачастую ула­живают межличностные разногласия силой. Так своими поступками они показывают, что применение силы — правильный поступок. У зри­теля создается впечатление, что насилие — вполне реалистичный и приемлемый способ разрешения конфликтов. Эта ценность насилия может стать естественной частью реальности, воспринимаемой зрите­лем. Такое подкрепление насилия мы видим, например, когда спортив­ные комментаторы одобряют грубую игру, считая ее необходимостью, которую, к сожалению, надо принять в данной ситуации, или когда спортсмена лишь одергивают за нападение на другого игрока. Такие ма­неры подкрепляют насилие, дают возможность подобным способом из­бавиться от стресса в процессе игры. Четвертый тип подкрепления встречается, когда жестокость и ее проявления подкреплены определенным контекстом сериала или фильма. Так, зрители скорее предпочтут идентифицировать себя с бо­гатыми и беззаботными персонажами «Беверли-Хиллз 90210», чем с грубыми детективами из NYPD Blue, поэтому насилие в первом се­риале может произвести гораздо больший эффект, даже если учесть, что в нем мало эпизодов с насилием, а драки или перестрелки слу­чаются редко и не столь зрелищны. Хотя эффект такого подкрепле­ния снижается благодаря несхожести событий сериала «Беверли-Хиллз» реальной жизнью: известно, что более реалистичные сериа­лы влияют на зрителя сильнее, чем менее реалистичные, так как они тесно соприкасаются с непосредственным опытом зрителя. Таким об­разом, влияют на моделирование поведения телегероев и его подкре­пление много различных факторов. Наконец, бывает, что художественные приемы и эстетика филь­ма служат подкреплением насилия. Например, когда герой «Приро­жденных убийц» топит отца своей подруги в рыбном садке, а мать привязывает к кровати, обливает бензином и поджигает, саунд-трек с записью смеха отвлекает зрителя и побуждает смотреть на проис­ходящее как на милую и забавную шутку, подкрепляя позитивную ре­акцию зрителя на насилие. СЕНСИБИЛИЗАЦИЯ Сенсибилизация (повышение чувствительности) — своеобразный обратный моделирующий эффект. Он возникает, когда зрители на­столько сильно реагируют на акты насилия на экране и их вообра­жение создает такую неприглядную картину, что очень мало вероят­ности того, что в своем поведении зрители будут подражать телеви­зионным персонажам. Эффект сенсибилизации возникает в ответ на откровенные жестокие эпизоды и кровавые расправы телегероев. Легко представить, что почувствует человек, который постоянно смотрел диснеевские фильмы не выше категории G* и потом вдруг увидел «Криминальное чтиво», «Крепкий орешек», «Спасение ря­дового Райана» или «Смертельное оружие». У этого человека про­явится эффект сенсибилизации.1 Тенденция, противоположная склонности к насилию, может воз­никать в результате возбуждения тревоги и/или возбуждения сочув­ствия к жертве насилия. Так, психологи Тамборини, Стифф и Хей-дель (Tamborini, Stiff& Heidel, 1990), воспользовавшись анкетными и физиологическими данными участников опросов, определили тип людей, у которых возникает эффект сенсибилизации. Зрители, ко­торые не выносят просмотра сцен насилия, отличаются высоким уровнем эмпатии и блуждающего воображения, склонны к невро­тической спутанности, гуманистически ориентированы и отличаются эмоциональной восприимчивостью. Таким образом, эти люди легко могут вообразить себя жертвой насилия и косвенно испытывают те же негативные эмоции, что и герой фильма. У людей других типов чувствительность после наблюдения эпизодов с насилием тоже по­вышается, но они с большей вероятностью будут получать удоволь­ствие от зрелищ насилия, потому что не будут испытывать сильных негативных эмоций. Зрелищные акты насилия и жестокости, в частности репортажи теленовостей, вызывают самый сильный эффект сенсибилизации, по­тому что они воспринимаются как реальность. Иногда продюсеры стоят перед трудным решением, транслировать или нет по телевиде­нию тот или иной эпизод с особенно отвратительной сценой (в мо­дуле 9.2 приводится несколько таких примеров). Бывает, что продюсеры не могут воспрепятствовать появлению того или иного ужасного или отвратительного образа на экране, ес­ли он подан как политическая реклама, а ее нельзя подвергать цен­зуре в соответствии с положениями о праве на равное время. Хотя создатели политической и пищевой рекламы не любят оскорблять зрителей, очень редко, но бывает, что кандидат в политики может пойти и на это. Осенью 1992 года в США проводилась избиратель­ная кампания, во время нее некоторые кандидаты в Конгресс и в другие кабинеты правительства, противники абортов, распростра­няли фотографии с изображением абортированного эмбриона. Они стремились шокировать зрителей и наглядно продемонстрировать, насколько «в самом деле отвратителен аборт». Подобная тактика, однако, довольно рискованна, так как зрителей может гораздо боль­ше оскорбить сам образ. Эффекты сенсибилизации трудно исследовать и проверить на практике по этическим соображениям, однако общие эффекты сен­сибилизации, вероятно, не настолько часто встречаются, как про­тивоположный эффект — десенсибилизации (снижения чувствитель­ности). В целом любую ситуацию, которую можно объяснить эф­фектом сенсибилизации, можно в равной степени трактовать с точки зрения десенсибилизации. Например, многие настаивали на том, что репортажи о вьетнамской войне в дневных новостях вызывают ужас у людей и подрывают поддержку обществом этого военного кон­фликта. С другой стороны, было распространено и противополож­ное мнение, что те же самые новости, наоборот, делают нас черст­вее (подвергают десенсибилизации) и нас уже не так тревожат дру­гие войны и конфликты (см. главу 7). В модуле 9.3 описана история изображения войны во Вьетнаме в американском кино. Модуль 9.2. САМОУБИЙСТВО И РАСПРАВЫ В ПРЯМОМ ЭФИРЕ В январе 1987 года, во время съемок на пресс-конференции государственного казначея Пенсильвании К. Бадда Дуайера, про­изошел незабываемый и неожиданный случай, который репортеры успели заснять на видео- и фотопленку. Отвечая на вопросы жур­налистов, Дуайер вдруг вынул пистолет, засунул его в рот, нажал на спусковой крючок и застрелился. Фотографы и корреспонденты были ошеломлены. Сеть теленовостей, телекомпании и газеты вынуждены были срочно решать, как освещать это событие и гово­рить ли о нем вообще. Большинство телестанций предпочли не транслировать репортаж полностью или показали его до того мо­мента, как Дуайер застрелился. Некоторые телевизионные станции и газеты позже представили кадры и фотографии случившегося, заявив, что это важный исторический факт и о нем необходимо рассказать. В январе 1993 телерепортеры брали интервью у женщины в пар­ке во Флориде, это происходило днем. Внезапно к ней подошел ее бывший муж, выстрелил в нее несколько раз, момент смерти слу­чайно зафиксировался на пленке. Хотя эти кадры показывать не пла­нировалось, потому что они в действительности составляли важное вещественное доказательство, руководство телеканалов оказалось перед выбором: обнародовать или нет заснятые кадры? Многие ка­налы (в их числе и Си-эн-эн) так и поступили. Общественность имеет право знать, но сколько нужно знать публике и что она имеет право видеть непосредственно"? Ответ на эти вопросы затрагивает политические и этические проблемы. Отметим все же одно исследование, в котором выдви­нута гипотеза позитивного эффекта знания деталей. Студенты кол­леджа познакомились с газетным репортажем об убийстве (муж убил свою жену). Студенты оценивали этот случай серьезнее и строже осуждали убийцу, когда увечья жертвы описывались деталь­но, в отличие от ситуации, когда об убийстве подробно не расска­зывалось (Pierce & Harris, 1993). Но эта гипотеза все же недосто­верна: в эксперименте использовались словесные описания, а не графические изображения. ДЕСЕНСИБИЛИЗАЦИЯ Хотя наша тревога, связанная с эффектами насилия в СМИ, чаще всего сводится к воздействию насилия на экране на поведе­ние человека в жизни, не следует забывать и об общих эффектах насилия в масс-медиа и их влиянии на установки человека в целом. Мы постепенно привыкаем к самому существованию насилия и вос­принимаем его как обычное жизненное явление. Обилие сцен и эпи­зодов с актами насилия в СМИ делает нас более равнодушными (мы испытываем эффект десенсибилизации). Мы настолько привы­каем к тому, что людей убивают, калечат или закалывают, что сам этот факт перестает нас интересовать. В одном эксперименте шестиклассникам был показан сериал с эпизодами драк и насилия. Когда после него школьники посмотрели еще один довольно жестокий фильм, они проявили меньше чувствительности, чем контрольная группа школьников, не смотревшая предыдущий фильм (Rabinovich, McLean, Markham & Talbott, 1972). Десенсибилизация, как правило, измеряется в ходе эксперимента с помощью физиологических и ус­тановочных показателей. Процесс десенсибилизации Десенсибилизацию (снижение чувствительности) можно считать примером простого формирования условных рефлексов (см. схему 9.1). Нормальные ощущения, не полученные в результате обучения реакции на физическую боль, — это ощущение боли, страха и отвра­щения. Поэтому, когда человек впервые видит насилие в СМИ, ве­роятно, оно вызывает реакцию страха боли и отвращения из-за схо­жести его с насилием в реальной жизни (схема 9.1 а). Сначала столк­новение с насилием в СМИ может дать эффект сенсибилизации (повышения чувствительности). Однако совершенно другое явление наблюдается, когда мы ви­дим насилие в удобной домашней обстановке, (схема 9.1 б). Предпо­ложим, например, что нормальная реакция на состояние, когда чело­век сидит дома в уютном кресле перед телевизором, — ощущение расслабленности и счастья. Когда это состояние сочетается с изобра­жением насилия по телевидению, постороннее насилие и уютный дом начинают ассоциироваться друг с другом и само насилие уже кажется веселым, приятным и даже расслабляющим. Естественная ассоциация насилия на видео и насилия в реальной жизни посте­пенно ослабляется по мере того, как усиливается ассоциация нового эпизода насилия на видео и отдыха. Мы становимся постоянными свидетелями насилия, не испытывая при этом боли и обиды. Таким образом ослабляется наша нормальная негативная реакция на наси­лие. Поскольку мы знаем из психологии, как формируются условные рефлексы, то легко можем представить себе результат частого постоянного и повторяющегося воздействия стимула. Конечно, постоян­ное воздействие стимула дает значительный эффект. Например, в молодежной субкультуре, когда мальчик усваивает мужскую тендер­ную роль, он должен проявить способность к десенсибилизации, привыкнуть к изображению насилия, не волноваться и не показать, что он встревожен или испуган (Mundorf, Weaver & Zillmann, 1989; Tamborini, 1991; Zillmann & Weaver, 1996; Zillmann et al., 1986). Про­явление нечувствительности (десенсибилизации) в данном случае — это своеобразный способ занять свое место в обществе и произ­вести впечатление. Последствия десенсибилизации К чему приводит десенсибилизация к насилию, которая возни­кает в результате наблюдения за насилием в масс-медиа? Насмот­ревшись и наслушавшись репортажей о войне и насилии, мы пере­стаем обращать на них внимание. Они нас больше не волнуют. Да­же если мы никогда сами не станем сочувственно относиться к актам насилия или совершать их, то все же не будем испытывать к нему сильного отвращения. Мы перестаем принимать его всерьез. Этот факт имеет важное значение для поведения человека. Так, Драбман и Томас (Drabman & Thomas, 1974, 1976) провели следующий экс­перимент: они давали просмотреть фильмы с насилием и без детям восьми и десяти лет, а потом наблюдали за их играми. Когда дети помладше начали хулиганить и грубить, то дети постарше, которые до того смотрели фильм без жестокостей и насилия, скорее прибе­гали к помощи взрослых, чем дети, предварительно видевшие эпи­зоды драк и насилия. С десенсибилизацией связан еще один интересный вопрос — это равнодушие к насилию над женщинами. Студенты колледжа, про­смотревшие ряд «первоклассных ужастиков», позже проявляли мень­ше эмпатии и сочувствия к жертвам насилия (Linz, Donnerstein & Penrod, 1984). Сексуальное, насилие — одна из главных тем современ­ных работ, касающихся темы насилия в масс-медиа. Подробно мы опишем этот аспект насилия в главе 10. МОДЕЛЬ 9.3. ГОЛЛИВУД О ВЬЕТНАМЕ В 1996 году вышел провезенный фильм «Зеленые береты» с Джо­ном Уэйном в главной роли, эпическая мелодрама с хорошими и плохими парнями. Через два-три года такой подход к теме вьетнам­ской войны уже казался поверхностным и фальшивым. Всего через несколько лет сентиментальность «Зеленых беретов» стала совер­шенно непонятной и весь блеск и слава войны во Вьетнаме Сошли на нет. В 1974 году документальный фильм «Сердца и души» Пите­ра Девиса получил Оскар, он был очень зрелищным и содержал та­кой страстный антивоенный посыл, что некоторые газеты даже не публиковали обзоры о нем. Хотя военные части покинули Вьетнам уже в 1973 году, а Сайгон пал в 1975-м, никаких фильмов о войне во Вьетнаме до 1978 года на экран не выходило, во всяком случае таких, которые бы имели коммерческий успех. В 1978 году картины «Охотник на оленей» и «Возращение домой» получили семь Оскаров. Основным мотивом этих двух фильмов (а также фильма «Апокалип­сис наших дней», выпущенного в 1979 году) было антивоенное на­строение и отвращение к войне. Война во Вьетнаме была раной, ко­торая только начала заживать. Лечение все же завершилось в 1986 году, когда вышли на эк­ран зрелищный и реалистичный фильм Оливера Стоуна «Отряд» и фильм Сильвестра Сталлоне «Первая кровь, часть II». Оба эти фильма имели невероятный успех, однако в фильм «Отряд» было вложено намного больше средств, сбор денег на его съемку занял несколько лет. Пентагон отказался помогать продюсерам, хотя с энтузиазмом помог создателям героической картины «Секретное оружие» (Top Gun), так как этот фильм должен был создать «реали­стический портрет» армии! «Отряд», хорошо принятый критикой (фильм также получил Оскар как лучшая картина), потряс всех еще и своим коммерческим успехом. Затем последовала череда «реали­стических» фильмов о Вьетнаме, таких, как «Сады камней», «Пре­вратности войны», «Ханой Хилтон» и «Тяжелое вооружение» (Full Metal Jacket). Ни один из этих фильмов не был настолько ком­мерчески успешным, как «Отряд». К 1988 году раны вьетнамской войны зажили достаточно для того, чтобы коммерческий успех получили сериал о войне во Вьет­наме «Миссия» и широкоэкранная комедия «С добрым утром, Вьет­нам». Комедия о Вьетнаме до этого времени казалась немыслимой. Вскоре вышел на экран еще один антивоенный фильм Оливера а) Первичная сенсибилизация безусловный стимул: те, на кого нападали непосредственно условный стимул: насилие в СМИ Первичные пары безусловное реагирование: боль, страх, отвращение условное реагирование: боль, страх, отвращение б) Последующая десенсибилизация безусловный стимул: приятная комфортабельная комната условный стимул: насилие в СМИ Повторяющиеся пары безусловное реагирование: ощущение расслабленности, развлечения, уюта условное реагирование: ощущение расслабленности, развлечения, уюта Схема 9.1 Десенсибилизация - классическое формирование условных рефлексов Стоуна «Рожденный четвертого июля». Это фильм о честном Роне Ковике, солдате, превратившемся в пацифиста и борца с войной. После короткого и победоносного разгрома Ирака в период войны в Персидском заливе в начале 1991 года проигранная война во Вьетнаме вновь исчезла с экранов. У нас теперь есть менее болез­ненная и двусмысленная война, которую можно, вспомнить и по­развлечься. КУЛЬТИВАЦИЯ Культивация — еще один вид влияния насилия на установки. Как уже говорилось в главе 2, Джордж Гербнер и его коллеги считают, что чем больше времени человек проводит перед телеэкраном, тем больше представления этого человека будут совпадать с реальностью, представленной на телевидении (Gerbner, Gross, Morgan & Signorielli, 1986, 1994; Signorielli & Morgan, 1990; Weaver & Wakshlag, 1986). Хотя исследователи культивации впервые проверили свою теорию при­менительно к насилию, само понятие культивации намного шире. Гербер и другие (1986, 1994) считали, что «культивация — это часть постоянного, продолжительного, динамичного процесса взаимо­действия посланий и ситуаций» (1986, р. 24). В противоположность моделированию и подкреплению, культивация Позволяет зрителю иг­рать активную роль, взаимодействовать со СМИ, а не просто пассив­но подвергаться манипулированию. Тем не менее мировоззрение зрителя и точка зрения СМИ сталкиваются, и постепенно восприни­маемая зрителем реальность приближается к реальности телевизи­онного мира. Широкую известность в теории культивации получили исследо­вания культивации установок, связанных с насилием (Gerbner, Gross, Morgan & Signorielli, 1980; Gerbner, Gross, Signorielli & Morgan, 1986). Такие исследования показывают, что люди, которые часто смотрят телепередачи и фильмы, полагают, что мир — опасное место и им правят преступники. Эта точка зрения отличается от взглядов лю­дей, которые телевизор не смотрят вообще или смотрят редко. Ка­ждую неделю 50% персонажей, показанных по телевидению, совер­шают акты насилия, а в реальной жизни за год насилие совершает менее 1% населения. Эффект культивации получается либо в ре­зультате того, что телевидение учит нас, что представляет этот мир в действительности, либо вследствие того, что люди, подверженные страхам, больше склонны смотреть телевизор. В первом случае (а теоретики считают, что так и происходит в жизни) телевидение мо­жет сформировать у зрителя определенное отношение к насилию в мире, помимо каких-либо других эффектов, как, например, науче­ние жестокому поведению. Наконец, теория культивации говорит о том, что телевидение обучает роли жертвы. Подсев на строгую дие­ту из полицейских и приключенческих сериалов, зрители понима­ют, что такое быть жертвой насилия, они легко «входят» в эту роль, даже если она никоим образом не затрагивает их личный опыт. Теперь мы обратимся к последнему психологическому эффекту показа насилия — катарсису. КАТАРСИС Понятие катарсиса восходит к «Поэтике» Аристотеля. Аристо­тель писал о драматическом очищении эмоций зрителей. В со­временности это понятие широко применяется в психоаналитиче­ской теории. По мнению Фрейда, ид, эго и суперэго находятся в постоянном конфликте, при этом импульсы ид, стремясь найти выход, перерастают в тревогу и сталкиваются с моралистическим суперэго. Бессознательные угрожающие импульсы, такие, как секс и агрессия, подавляются сознанием, но когда снова возвращаются, то могут причинять человеку беспокойство. Эти подавляемые им­пульсы, а также тревога, которую они вызывают, могут выражаться в открытом сексуальном или жестоком поведении или проявляются косвенным образом в сублимирующей замещающей деятельности, например в наблюдении за жестоким или сексуальным поведением героев телеэкрана. Эмоциональное освобождение, называемое катарсисом, возни­кает в результате «высвобождения» импульса (то есть прямого или косвенного его выражения). Несмотря на то что такое эмоциональ­ное очищение представляет трудный для дефиниции и тестирования концепт, катарсис интуитивно привлекает психологов. Порой встре­чаются почти анекдотические доказательства этого эффекта (напри­мер, люди отзываются, что их самочувствие улучшается после про­смотра фильма ужасов). Теория катарсиса, однако, наводит нас на принципиально иное предположение по сравнению с теорией моде­лирования. Это положение хорошо подтверждается тестами. В то время как моделирование постулирует рост жестокого поведения по­сле просмотра насилия по телевидению, теория катарсиса предска­зывает ослабление насилия в поведении (S. Feshbach, 1955). Если пред­положить, что замещающее поведение — просмотр эпизодов с акта­ми насилия — вызывает эмоциональное освобождение, сопоставимое с актом насилия в обычной жизни, следовательно, жестокость и гру­бость поведения ослабляется после просмотра насилия по телевиде­нию. Таким образом, эти две модели можно четко и ясно проверить с помощью тестов. Когда такие тесты проводятся, как правило, под­тверждается теория моделирования (например, Siegel, 1956), а теория катарсиса редко находит обоснование. Несмотря на то что научные доказательства неизменно свидетельствуют против нее, теория катар­сиса продолжает занимать незаслуженно прочное место как общеиз­вестный и доказанный эффект насилия в СМИ. Позднее были предложены усовершенствования теории катарсиса (S. Feshbach & Singer, 1971). Вероятно, насилие в СМИ пробуждает фантазии зрителя и эти фантазии per se приводят к катарсису. Еще од­на версия теории катарсиса предполагает, что просмотр насилия в масс-медиа снижает уровень возбуждения человека и таким образом человек становится менее склонен к жестокости. Доказано, что снижение уров­ня возбуждения связано с ослаблением проявления жестокого поведе­ния. Третий вариант теории катарсиса: насилие по телевидению может пробудить реакцию торможения, которая «останавливает» жестокие импульсы. Эта версия очень похожа на гипотезу сенсибилизации. Ни одно из этих объяснений все же не опровергает вывод о том, что после просмотра актов "насилия на экране поведение человека ста­новится более агрессивным. Уже обсуждавшиеся нами эффекты насилия в масс-медиа не пред­ставляют исчерпывающего списка, это скорее попытка некой класси­фикации. Иногда все же тот или иной эффект выпадает из этой класси­фикации. В модуле 9.4 приводятся некоторые интересные данные о том, что насилие в масс-медиа может приводить к амнезии зрителей. КТО ЛЮБИТ СМОТРЕТЬ НАСИЛИЕ ПО ТЕЛЕВИЗОРУ И ПОЧЕМУ? Не так часто, но все же исследователей привлекает вопрос о том, почему насилие привлекает зрителей и почему одним людям боль­ше, чем другим, нравится смотреть на резню, драки, перестрелки и изнасилование. Фенигштейн и Хайдак (1995) обнаружили, что агрес­сивные мысли и поступки усиливают пристрастие к боевикам и сце­нам насилия, а присутствие сексуально агрессивных фантазий уси­ливает желание смотреть фильмы грубого и порнографического со­держания. Интересно, что этот фактор можно использовать и для позитивных целей: в ходе эксперимента после 10-минутного фанта­зирования и индукции мотивов привязанности у испытуемых по про­шествии 40 минут усиливалось предпочтение к фильмам, ориенти­рованным на чувства привязанности (Fenigstein & Heyduk, 1985). СОЦИАЛЬНЫЕ ФАКТОРЫ Если мы посмотрим нашу тему в исторической перспективе, то увидим, что фильмы, отличающиеся особой жестокостью, особенно фильмы ужасов, как правило, менее всего популярны во время вой­ны, зато в мирное время они приобретают широкую популярность. Фильмы ужасов имеют значение для тендерной социализации под­ростков. Так, в 1996 году ученые Зиллман и Уивер разработали и тес­тировали модель того, какую роль играют социальные мотивы в про­смотре фильмов ужасов. В частности, они доказывали положение, что мальчики — подростки и юноши использовали фильмы ужасов для преодоления страха. Мальчики усовершенствовали проявление бес­страшия и знания о защитах. У девочек, напротив, при просмотре тех же самых фильмов развивалось ощущение страха и потребности в за­щите. Хотя девочки в действительности получали меньше удовольствия от просмотра, дети обоего пола считали фильмы социально полезными, поскольку они обучали их традиционным тендерным ролям: мальчик выступал как бесстрашный защитник, а девочка была его зависимой и пугливой спутницей. Выражение ску